Она недавно приходила сюда – везде найдет, просто надоела! На днях я разговаривал на набережной с несколькими венецианцами, вдруг приходит эта сумасшедшая и бросается ко мне на шею.
С криком: «О дорогой Кассио!» Это видно из его жестов.
Повисла на шее, и лезет с поцелуями, и плачет надо мною, и тащит меня, и тормошит… Ха-ха-ха!
Теперь он рассказывает, как она тащила его в мою комнату. О, я вижу твой нос, но не вижу собаки, которой я брошу его.
Нет, надо непременно разойтись с ней.
Вот и она идет сюда.
Входит Бьянка.
Эта женщина точно хорек, только хорек раздушенный. Чего, скажи, ты преследуешь меня?
Пусть тебя преследует дьявол со своей мачехой! Что значит этот платок, который ты дал мне? Я очень глупо сделала, что взяла его. Захотел, чтоб я вышила ему такой же точно, и рассказывает, что он нашел его в своей комнате, не зная, кто оставил его там. Это подарок другой какой-нибудь любовницы, а мне приходится вышивать по нем? Возьми, отдай его своей кукле! Откуда бы ты ни достал его, я не хочу вышивать по нем.
Что ты, моя милая Бьянка? Что ты?
Клянусь небом, это должен быть мой платок.
Если хочешь сегодня прийти ко мне ужинать – можешь; не хочешь – приходи, когда будешь расположен. (Уходит.)
За нею, за нею!
Да и в самом деле, надо идти: она станет ругаться на улице.
А вы будете у ней ужинать?
Да, полагаю.
Хорошо. Я, может быть, тоже приду: мне очень нужно бы еще поговорить с вами.
Пожалуйста, приходи. Придешь?
Хорошо, ступайте.
Кассио уходит.
Как мне умертвить его, Яго?
Заметили вы, как он хохотал над своими низостями?
О Яго!
А платок видели?
Это был мой платок?
Ваш, клянусь этой рукой. И видите, как он ценит эту безрассудную женщину, вашу жену. Она подарила ему, а он отдал этой потаскушке.
Мне хотелось бы убивать его девять лет кряду! Славная женщина! Дорогая женщина! Милая женщина!
Ну, забудьте это.
О, пусть же она пропадет, пусть сгниет, пусть станет добычею ада сегодня же ночью! Не жить ей на свете, нет. Сердце мое превратилось в камень; я ударил по нем и сильно зашиб руку. О, в мире не было еще создания прелестнее ее! Она могла бы лежать рядом с императором и давать ему приказания.
Да вам-то что из этого?
Повесить ее! Я только говорю, что она такое: отлично вышивает, удивительная музыкантша; пением своим она бы медведя сделала ручным. Такой высокий и совершенный ум, такое остроумие!..
Тем хуже для нее.
О, в тысячу, в тысячу раз хуже! И потом – как она любезна!
Да, слишком любезна!
Так, ты прав; но все-таки жаль, Яго! О, Яго! Жаль, страшно жаль, Яго!
Ну, если вам так нравятся ее пороки – дайте им полный простор: уж если они не трогают вас, так, конечно, никому другому нет дела до них.
Я изрублю ее на куски… Украсить меня рогами!
Да, это гнусно с ее стороны.
И взять для этого в сообщники моего подчиненного!
Это еще гнуснее!
Доставь мне яду, Яго, и сегодня же ночью! Я не стану объясняться с ней, чтобы ее прелести не поколебали моей решимости… Сегодня же ночью, Яго.
Не умерщвляйте ее ядом; задушить ее на постели, той самой постели, которую она опозорила.
Славно, славно! Мне нравится справедливость этого наказания. Отлично!
А что касается Кассио, предоставьте его мне. Вы услышите дальнейшее сегодня в полночь.
Превосходно!
За сценой играют трубы.
...Что это за звуки?
Вероятно, кто-нибудь из Венеции. А, это Лодовико, посланный от дожа. Жена ваша идет сюда с ним.
Входят Лодовико, Дездемона и свита.
Привет мой вам, храбрейший генерал.
И вас, синьор, приветствую всем сердцем.
Светлейший дож и члены все сената
Вам шлют поклон.
(Подает пакет.)
Целую от души
Посредника их воли и желаний!
(Открывает пакет и читает.)