(Падает в судорогах.)
Действуй,
Мое лекарство, действуй! Вот как ловят
Доверчивых безумцев! Вот как честных,
Невиннейших и непорочных женщин
Позору подвергают. Генерал,
Послушайте! Синьор! Отелло! Что вы?
Входит Кассио.
А, Кассио!
Что здесь случилось?
Вот
В припадке он падучей. Это с ним
Уже второй: вчера еще был первый.
Потри ему виски.
Нет, нет, не нужно.
Нельзя мешать припадку, а не то
Запенятся уста его, и скоро
Он в дикое неистовство впадет.
Смотрите – шевелится. Удалитесь
Отсюда вы на несколько минут:
Очнется он сейчас. Я после с вами,
Как он уйдет, о деле очень важном
Поговорю. Ну, как вам, генерал?
Не ранили ль вы голову?
Кассио уходит.
Смеешься
Ты надо мной?
Над вами? Я? О нет!
Свидетель Бог, мне только бы хотелось,
Чтоб горе вы, как муж, переносили.
Рогатый муж – чудовище и зверь.
Так много же зверей живет, и много
Приветливых чудовищ в городах.
Сознался он?
Ах, будьте же мужчиной!
Подумайте, что каждый человек,
До бороды доживший, чуть под иго
Жены попал, все ту же лямку тянет.
Поверьте мне: мильоны есть людей,
Которые спят ночью на постелях,
Доступных всем, и могут клятву дать,
Что им одним постели те доступны.
У вас не так, и лучше ваш удел.
Скажите мне: не адские ли козни,
Не злейшая ль насмешка сатаны,
Когда супруг развратницу лобзает
И убежден в безгрешности ее?
Нет, лучше знать, а зная, что со мною,
Я знаю, что должно и с нею быть.
О, ты умен – в том спору нет.
Побудьте
Здесь в стороне немного, но себя
В терпения пределы заключите.
Меж тем как вы лежали на земле,
Безумствуя от горести, что людям,
Таким, как вы, нисколько не прилично, –
Был Кассио. Его я удалил,
Придумавши хорошую причину
Для вашего припадка, и просил
Опять прийти поговорить со мною.
Он обещал. Вы спрячьтесь и следите,
Как каждая черта его лица
Вдруг расцветет насмешкою, презреньем,
Нахальною улыбкой хвастовства,
Затем что я его заставлю снова
Мне повторить всю повесть: как, когда
И сколько раз он был с женою вашей
Наедине и будет сколько раз?
За жестами его, я повторяю,
Следите вы. Но только, генерал, –
Терпение: иначе я уверюсь,
Что бешенству совсем вы отдались
И что в вас нет уж ничего людского.
Я буду терпелив – ты слышишь, Яго?
Я изумлю тебя моим терпеньем,
Но после – слышишь, Яго? – после я
Явлюсь тебе безмерно кровожадным.
Ну что ж – и то недурно, но всему
Своя пора. Однако удалитесь!
Отелло отходит в сторону.
Я с Кассио заговорю о Бьянке,
Бабеночке, которая себе
И платья все, и пищу добывает
Продажею всех прелестей своих.
От Кассио без памяти она;
Уж такова развратниц этих кара:
Всех надувать, одним надутой быть.
А Кассио от смеху помирает,
Когда о ней с ним говорят. Вот он!
Входит Кассио.
Одна его улыбка – и Отелло
Сойдет с ума. Его слепая ревность
Значение дурное вмиг придаст
Движениям, и взглядам, и улыбкам
Бедняги Кассио.
(К Кассио.)
Ну, лейтенант,
Что, как дела идут?
Нехорошо,
Тем более, что ты даешь мне титул,
Которого потерей я убит.
Просите хорошенько Дездемону –
И можно вам ручаться за успех.
(Понижая голос.)
Вот если б то зависело от Бьянки,
Вы скоро бы успели.
Просто смех,
Как вздумаю об этой бедной твари.
Смеется он! Да, да, уже смеется!
Я женщины не знаю ни одной,
Которая любила б так мужчину.
Бедняжка! Вижу – в самом деле, любит
Она меня.
Отнекиваться стал
И на губах улыбка!
Вас хочу я
Спросить…
Теперь его наводит он
На исповедь. Так, Яго, славно, славно!
Слух Бьянкою распущен, что на ней
Вы женитесь. Скажите, в самом деле
Решились вы на это?
Ха-ха-ха!
Ты торжествуешь, римлянин, ты торжествуешь!
Я женюсь на ней – на публичной женщине? Сжалься, пожалуйста, хоть немного над моим рассудком: не считай его таким нездоровым. Ха-ха-ха!
Так, так, так! Выигрывающие всегда смеются.
Право, ходит молва, что вы женитесь на ней.
Да неужели ты говоришь правду?
Будь я отъявленный мерзавец, если лгу.
Со мной уж ты покончил. Хорошо.
Это она сама, глупая обезьяна, распускает слух. Она уверена, что я женюсь на ней, просто вследствие своей любви и тщеславия, а не потому что я обещал.
Яго делает мне знак: верно, он начинает рассказ.