Да кто ж тебе мешает?
Моя лишь воля. Целый мир меня
Не остановит. Сил настолько хватит,
Что совершу я все!
Лаэрт мой добрый, –
Ужели ты, желая правду знать
О смерти твоего отца, захочешь,
Охваченный порывом мести, всех
Убить – и друга, и врага?
Врага!
Кто он, ты хочешь знать?
Друзьям я вот как широко раскрою
Объятия, как пеликан птенцов,
Своею кровью напою их…
Вот,
Ты говоришь теперь как добрый сын
И настоящий рыцарь. Я невинен
В кончине твоего отца; я очень
Скорблю о ней, – все это ясно станет
Тебе, как Божий день…
Впустить ее!
Что, что за шум?
Входит Офелия.
Огонь небесный, – иссуши мне мозг!
Вы, слезы, выжгите мои глаза!
Клянусь, я отомщу твое безумье
Возмездием ужасным! Роза мая!
Офелия, сестра моя, малютка!
О, Боже! неужель рассудок девы,
Как годы старика, недолговечен?
Природа наша такова, что лучшей
Мы частию ее должны платить
За горькую утрату…
Несли его в гробе, с открытым лицом…
О горе! О горе мне! Горе!
И плакали мы безутешно…
Прощай, мой голубчик!..
Останься у тебя рассудок, ты
Сильней не возбудила б к мести…
Конец, конец, всему конец! Хорошая песня! Это злой управитель, что погубил дочь своего господина.
Это бред, но сколько в нем смысла!
Вот розмарин. Это для памяти. Помни, милый, меня. Вот анютины глазки – чтоб мысли всегда обо мне были…
Безумие и правда, воображение и воспоминания сплелись неразрывно.
Вот вам укроп и колокольчики. Вот вам рута, вот и мне она. Ее называют травой воскресной благодати. Для вас она имеет другое значение… Вот и маргаритка. А фиалок нет – они все завяли, когда отец мой умер. Говорят, он спокойно умер.
(Поет.)
Мой Робин, моя радость…
Грусть, скорбь, отчаянье и самый ад
В ее устах красой небесной дышат!..
Он больше не придет,
Он больше не вернется.
Он умер, – сердце не бьется…
Он больше не придет!
Украшен он сединой
Был – снегов белей.
В могиле он, под землей;
Не надо плакать над ней:
Боже, душу его упокой!
И души всех христиан!
Молю Господа, да не оставит вас Бог…
Уходит.
О Господи! Ты видишь – это?
Лаэрт, позволь мне разделить твою
Печаль, – ты в этом не откажешь мне?
Ты изберешь среди своих друзей
Мудрейших: пусть они рассудят нас,
Узнавши все. И если прямо я
Иль косвенно причастен к этой смерти, –
Я передам тебе престол и жизнь –
Все, что имею: это будет плата.
Но если чист я, – терпеливо вместе
Обсудим, как отмстить, – и воцарится
Покой в твоей душе.
Пусть будет так!
И смерть его, и тайна погребенья –
Без воинских доспехов, без знамен,
Без почестей, присущих сану, – грозно
Отчета небу требуют о том,
Как все случилось.
Так и будет. Пусть
Удар возмездья поразит убийцу.
Пойдем со мной, прошу.
Уходят.
Другая комната в замке. Входят Горацио и слуга.
Кто спрашивает там меня?
С письмом
Какие-то к вам, сударь, моряки.
Пускай войдут.
Слуга уходит.
Кто может мне писать из дальних стран, –
Не знаю – разве только Гамлет…
Входят моряки.
Благослови вас Господь!
И тебя также.
Так оно и будет, если Господу это угодно. Вот, сударь, вам письмо от посланника, отправленного в Англию. Если вас зовут Горацио, как уверили меня, так оно к вам.
(читает)
«Горацио, прочтя это послание, дай возможность этим ребятам дойти до короля: у них есть к нему письмо. На второй день нашего плавания за нами погнался корабль морских разбойников, хорошо вооруженный. Ход у нас был медленнее их, – и поневоле нам пришлось напустить на себя храбрость. Во время схватки я перепрыгнул к ним. Они отчалили от нашего корабля, и я остался у них единственным пленником. Они обходились со мною как негодяи, прикинувшиеся великодушными, – и знали, что делали. Я должен сослужить им службу. Пусть они передадут королю мои письма, а ты спеши ко мне с такою быстротой, словно бы ты спасался от смерти. У меня есть для тебя такое повествование, которое заставит тебя окаменеть, – и все-таки это будет гораздо менее того, что случилось. Эти молодцы укажут тебе место, где я нахожусь. Розенкранц и Гильденстерн держат свой курс на Англию. О них у меня есть что порассказать. Прощай. Твой, как всегда, Гамлет».
Пойдемте: помогу вам эти письма
Доставить, – и меня скорей сведете
К тому, кто вас прислал сюда.
Уходят.
Другая комната в замке. Входят король и Лаэрт.
По совести, теперь ты оправдаешь
Меня, включив в число своих друзей;
Ты убежден теперь, что твоего
Отца убийца на меня имел
Посягновенье также.