Премудро сказано, отец Маврикий!
Отец Маврикий, так жестоко еще никогда никого не обижали! Отец Маврикий, не верьте, что я сошел с ума. Они засадили меня в ужасную темноту.
Сатана нечистый! Я называю тебя нежнейшим из твоих имен, ибо я – одна из тех кротких душ, которые даже и с чертом обращаются вежливо. Ты говоришь, что в комнате темно?
Как в аду, отец Маврикий.
Однако же в ней есть окна, прозрачные, как ставни, и верхние оконца, что на северо-юг, светят как черное дерево, а ты жалуешься на темноту!
Я не сумасшедший, отец Маврикий; я говорю вам, что здесь темно.
Безумный, ты заблуждаешься! Я говорю, что несть тьмы, кроме невежества, в которое ты погружен больше, чем египтяне в свой туман.
Я говорю, что эта комната темна, как твое невежество, которое темнее, чем самый ад. Повторяю, что никогда никого еще не обижали так жестоко. Я не больше сумасшедший, чем вы. Испытайте это сами: задайте мне несколько вопросов.
В чем состоит учение Пифагора касательно диких уток?
В том, что душа нашей бабушки может жить в утке.
Что ты думаешь об этом учении?
Я держусь более высокого взгляда на душу и не одобряю учения Пифагора.
Прощай! Оставайся во тьме. Прежде чем я признаю в тебе здравый рассудок, ты должен признать учение Пифагора и бояться бить утку, чтобы не изгнать душу твоей бабушки. Прощай!
Отец Маврикий! Отец Маврикий!
Молодчина отец Маврикий!
Не правда ли, этот наряд мне к лицу?
Ты мог бы все это проделать и без рясы с бородой: он все равно тебя не видит.
Теперь поговори с ним обычным твоим голосом и приди мне сказать, как ты его нашел. Хорошо было бы покончить с этой шуткой добром! Если можно выпустить его потихоньку, пускай себе уходит, потому что мои отношения с графиней теперь так плохи, что я побаиваюсь довести шутку до конца. Приходи скорей ко мне в комнату.
Уходят сэр Тоби и Мария.
Робин, ты скажи,
Любит ли тебя
Душенька твоя?
Шут!..
Нет, не любит – разлюбила?
Шут!..
Ах, за что ж тебя забыла?
Шут, послушай!..
Знать, другого полюбила!
Кто меня зовет?
Мой милый шут, если ты хочешь оказать мне большое одолжение, раздобудь мне свечу, перо, бумаги и чернил. Честное слово, буду всю жизнь тебе благодарен.
Господин Мальволио!..
Что, милый шут?
Ах, сударь, как же это вы лишились своих умственных способностей?
Шут, никогда еще никого не обижали так жестоко. Я так же владею своими умственными способностями, как и ты.
Только так же? Тогда вы действительно безумны, если ваши умственные способности не крепче, чем у меня, дурака.
Они заперли меня здесь, держат впотьмах, присылают ко мне попов – экие ослы! – и всякими способами стараются свести меня с ума.
Подумайте, что вы говорите; патер ведь здесь!
(Переменив голос.)
«Мальволио! Мальволио! Да исцелит небо твой рассудок! Постарайся уснуть и перестань нести чепуху».
Отец Маврикий!..
«Не заводи с ним речей, сын мой». – Кто? Я, отец Маврикий? Да ни за что на свете! Господь с вами! – «Аминь». – Можете на меня положиться, отец Маврикий.
Шут, шут, послушай…
Терпенье, сударь, терпенье!
(В сторону, к воображаемым собеседникам.)
Что вы говорите? – Меня бранят за то, что я с вами разговариваю.
Дорогой мой шут, добудь мне огня и бумаги. Уверяю тебя, я так же в своем уме, как всякий другой в Иллирии.
Ах, если бы это было так, сударь!
Как честный человек, говорю, что это правда! Достань мне, милый шут, чернил, бумаги и свечу и передай графине то, что я напишу: ты получишь за это больше, чем кто-либо получал за доставку письма.
Ну ладно, уж принесу вам все это. Но скажите мне по правде: вы в самом деле сошли с ума или только так – притворяетесь?
Поверь мне, что я не сумасшедший. Я тебе говорю правду.
Никогда я не поверю сумасшедшему, пока не увижу его мозгов. Сейчас принесу вам свечу, бумаги и чернил.
Шут, я щедро награжу тебя. Принеси, пожалуйста.