Входят Оливия и Виола.
Вот он идет с вашей племянницей. Уйдем отсюда, и, как только они попрощаются, – сразу же вслед за ним!
Тем временем я придумаю самые страшные выражения для вызова.
Уходят сэр Тоби, Фабиан и Мария.
Уж слишком много высказала я
Для сердца каменного. Честь свою
Опасности огромной я подвергла,
В душе себя за слабость укоряю;
Но эта слабость так неудержима,
Что насмехается над укоризной.
Как душу вам снедает злая страсть,
Так от нее мой господин страдает.
Прошу, носите из любви ко мне
Вот этот медальон: в нем – мой портрет.
Не опасайтесь: мучить вас не станет
Он болтовней своей. И приходите
Ко мне опять, прошу вас, завтра утром.
В какой из просьб могла б вам отказать я,
Когда она не оскорбляет чести?
Прошу лишь об одном: любить Орсино.
Отдать могу ли без ущерба чести
Я графу то, что вам уж отдала?
Я разрешаю.
Хорошо. Но завтра
Приди сюда опять. Злой дух такой
Способен в ад увлечь меня с собой!
Уходит. Возвращаются сэр Тоби и Фабиан.
Здравствуй, молодой человек!
Здравствуйте, сударь.
Какое бы оружие с тобой ни было, приготовь его. Какого рода оскорбление ты ему нанес, я не знаю, но твой противник, разъяренный и кровожадный, как охотник, ожидает тебя в конце сада. Шпагу наголо! Не мешкай! Твой враг скор, ловок и смертоносен.
Вы ошибаетесь, сударь, я уверен, что у меня ни с кем нет ссоры. Я не могу припомнить, чтобы кому-нибудь нанес обиду.
Уверяю вас, что вы убедитесь в противном, и, если вы хоть сколько-нибудь дорожите своей жизнью, будьте осторожны: на стороне вашего противника все преимущества, какие только могут дать молодость, сила, ловкость и гнев.
Скажите же мне, сударь, кто он?
Он – рыцарь, возведенный в это достоинство прикосновением незазубренного меча на шитом ковре – но в поединках он – сущий дьявол; он у тех людей уже разлучил душу с телом, и ярость его в эту минуту так неукротима, что утолить ее могут только предсмертные судороги и могила. Девиз его: «Отдай свою жизнь или бери мою!»
Я вернусь в дом и попрошу у графини провожатых. Я не любитель дуэлей. Я слышал, что есть люди, которые нарочно завязывают ссоры с другими, чтобы испытать их храбрость. Может быть, и он того же десятка?
Нет, сударь, гнев его основан на существенной обиде. Поэтому – готовьтесь! Вы должны принять его вызов. Вы не пойдете в дом, не подравшись со мною, а драться вы можете все равно и с ним. Итак, вперед, или обнажайте сейчас вашу шпагу. Драться вы должны – это решено, или откажитесь навсегда от права носить шпагу.
Это столь же неучтиво, как и странно. Сделайте мне одолжение, спросите у этого рыцаря, чем я его обидел? Если это и случилось, то верно без умысла, по неосторожности.
Извольте! Синьор Фабиан, побудьте с этим господином, пока я не вернусь.
Уходит.
Сударь, вы знаете что-нибудь об этой ссоре?
Я знаю только то, что рыцарь этот очень на вас зол и будет драться не на жизнь, а на смерть. Больше мне ничего неизвестно.
Скажите, пожалуйста, что он за человек?
Наружность его не обещает ничего необыкновенного, но вы на деле узнаете его мужество. Поистине, он самый ловкий, кровожадный и опасный боец во всей Иллирии. Угодно вам пройти к нему? Я попытаюсь помирить вас.
Я был бы вам очень благодарен за это. Я принадлежу к числу тех людей, которые предпочитают иметь дело со священником, чем с рыцарем, и не забочусь о том, считают ли меня храбрым.
Уходят.
Улица подле сада Оливии. Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.
Это, братец, черт, а не человек! Я еще не видывал такого рубаки. Я начал было с ним фехтовать – так, для пробы; но он делает выпады с такой дьявольской быстротой, что никак не увернешься, а при отбое попадает в тебя так же наверняка, как нога касается земли, когда сделаешь шаг. Он был, говорят, фехтмейстером у персидского шаха.
Черт возьми! Я не хочу с ним драться!
Да уж теперь он сам не хочет отступать. Фабиан едва его там удерживает.
Провались он! Если бы я знал, что он такой храбрый и ловкий фехтовальщик, то лучше бы он подох раньше, чем я вызвал его. Уговори его: если он бросит это дело, я подарю ему моего серого жеребца.
Пожалуй, я сделаю ему это предложение. Погоди здесь. Да постарайся выглядеть бодрее. Это кончится без крови и убийства. (В сторону.) А на твоей лошадке я покатаюсь так же, как езжу на тебе самом.
Входят Фабиан и Виола.
...(Фабиану.) Он дает свою лошадь за мировую. Я уверил его, что этот молокосос – сам дьявол.