Явлюсь – не позабуду.
Уходят.
Сад Оливии. Входят Оливия и Мария.
За ним послала я. Когда придет он,
Как угостить его? Что подарить?
Ведь юность подкупить всегда возможно!
Я говорю так громко! Где Мальволио?
Он вежлив и торжествен. В этом деле
Такой слуга мне кстати. Где же он?
Вот он идет, графиня. Только вид у него ужасно странный; должно быть, он помешался.
Что с ним такое? Он в экстазе?
Нет, графиня, он просто улыбается. Но не мешало бы, чтоб кто-нибудь был около вас в случае, если он подойдет. Право, он рехнулся.
Сходи за ним.
Уходит Мария.
...И я безумна тоже,
Когда веселый бред с печальным схожи.
Мария возвращается с Мальволио.
Как поживаешь, Мальволио?
Прелестная графиня! Хе-хе!
Ты улыбаешься? А я позвала тебя по серьезному делу.
По серьезному, графиня? Конечно, я мог бы быть серьезным, так как эти подвязки накрест останавливают и сгущают кровь. Впрочем, что за беда? Если и это приятно чьим-то взорам, я готов повторить правдивую песенку: «Когда я нравлюся одной, то нравлюсь всем само собой!»
Что с тобой, Мальволио? Здоров ли ты?
У меня не черная душа, хоть и желтые чулки. Письмо в моих руках, и повеления должны быть исполнены. Надеюсь, что мне знаком этот прекрасный почерк.
Не лечь ли тебе в постель, Мальволио?
В постель? Да, душа моя, я приду к тебе.
Господь с тобой! Почему это ты улыбаешься и беспрестанно посылаешь воздушные поцелуи?
Как ваше здоровье, Мальволио?
Вам желательно знать? Но разве соловьи отвечают галкам?
Почему это вы так развязно держите себя в присутствии графини?
«Не бойся величия». Так было написано.
Что ты хочешь этим сказать, Мальволио?
«Одни родятся великими…»
Ах!
«Другие достигают величия…»
О чем ты говоришь?
«А иным оно само дается».
Да исцелит тебя Небо!
«Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки…»
Твои желтые чулки?
«Кто всегда желал тебя видеть с накрест завязанными подвязками…»
С подвязками накрест?
«Смелей! Ты можешь высоко подняться, лишь пожелай».
Я могу подняться?
«Если же нет, оставайся навсегда жалким слугой».
Это совершенное безумие!
Входит слуга.
Сударыня, молодой человек от графа Орсино пришел снова, и я едва уговорил его подождать. Он ожидает ваших приказаний.
Я к нему выйду.
Уходит слуга.
...Милая Мария, позаботься, пожалуйста, об этом человеке. Где мой дядюшка Тоби? Пусть кто-нибудь из моих людей хорошенько за ним присматривает. Ни за что в мире не желала бы я, чтобы с ним случилось какое-нибудь несчастье.
Уходят Оливия и Мария.
Ага! Теперь вам ясно, кто я такой? Не кто-нибудь, а сам сэр Тоби должен обо мне заботиться. Это вполне согласуется с письмом! Она нарочно посылает его ко мне, чтобы я обошелся с ним грубо, как об этом сказано в письме. «Сбрось эту смиренную оболочку, – пишет она, – будь груб с моим родственником, резок со слугами; рассуждай обо всем, как государственный муж; веди себя необычно». И прибавляет затем, что при этом необходимы: серьезное лицо, важная поступь, медленная речь, наподобие вельможи, и тому подобное. Попалась, голубушка! Конечно, это милость богов, и я благодарю их за это. А слова ее, когда она уходила: «Позаботься об этом человеке!» О человеке! Не о Мальволио, не о дворецком, а о человеке! Да, все на это указывает, ни тени сомнения, никаких препятствий, ни одного смутительного или странного обстоятельства. Что тут возразить? Ничто не может стать между мной и пределом моих надежд. Боги, а не я, совершили все это, и их надлежит мне благодарить.
Возвращается Мария с сэром Тоби и Фабианом.
Где он, во имя всего святого? Я заговорю с ним, хотя бы в него вселились все адские силы, хотя бы овладел целый легион бесов.
Вот он! Вот он! Что с вами, сударь? Что с вами, почтеннейший?
Подите прочь – я отпускаю вас. Не мешайте мне наслаждаться моим уединением. Подите прочь!
Прислушайтесь, как гулко говорит в нем лукавый! Не предупреждала ли я вас? Сэр Тоби, графиня просит вас позаботиться о нем.