Уходит.
Комната в доме Оливии. Входит сэр Тоби, за ним сэр Эндрю.
Пойди сюда, сэр Эндрю! Не быть за полночь в постели – значит рано вставать. A diluculo surgere saluberrimum… ты знаешь?
Нет, ей-богу, не знаю. Я знаю только, что поздно ложиться – значит поздно ложиться.
Ложный вывод, столь же для меня противный, как пустая бутылка. Просидеть за полночь и потом лечь спать – значит рано лечь; так, стало быть, ложиться спать за полночь – значит рано ложиться. Разве наша жизнь не состоит из четырех стихий?
Говорят так, но я думаю, что она состоит из еды и питья.
Ты – ученый. Давай же есть и пить. Эй, Мария, вина!
Входит шут.
Вот идет дурак, ей-богу!
Как живете, дорогие мои? Видали вывеску трех дураков?
Добро пожаловать, болван! Споем-ка хором.
Ей-богу, славное горло у дурака! Я бы дал полдюжины червонцев, чтобы иметь такие икры и такой славный голос, как у дурака. Ей-богу, ты вчера вечером славно дурачился, когда рассказывал о Пигрогромитусе и вапианах, пересекающих Квебусский экватор. Чудесно, ей-богу! Я послал тебе шесть пенсов для твоей любезной, получил ты их?
Я спрятал твой подарок в карман, потому что нос Мальволио – не плеть, моя милая белоручка, а мирмидонцы – не пивная лавочка.
Превосходно! Вот лучшие шутки в конце концов. Ну, пой же!
Да, спой-ка. Вот тебе шесть пенсов, валяй!
Вот и от меня. Когда один рыцарь дает…
Какую же вам песню спеть – любовную или нравоучительную?
Любовную! Любовную!
Да! На что мне нравоучения!
Где ты, душенька, гуляешь?
Иль меня ты забываешь,
Что одна грустишь?
Кто тебя отсюда манит?
Час любви, поверь, настанет,
Быстро пролетит!
Чудесно, ей-богу!
Славно! славно!
Что любовь? Не за горами,
Не за лесом и полями,
Здесь она – лови!
Если медлишь, – проиграешь,
Поцелуй мой потеряешь.
Не теряй – лови!
Медовый голос, клянусь моим дворянством!
Ядовитый голос!
Сладостный и ядовитый, ей-богу!
Если слушать его носом, – так сладок, что даже тошно. Да что? Не хватить ли так, чтоб земля пошла в пляс? Спугнем-ка филина круговой песней, которая вытянула бы у ткача три души.
Пожалуйста, если вы меня любите. Я на круговых песнях собаку съел!
А ведь иная собака и сама кого угодно съест.
Конечно. Давайте споем: «Молчи, мошенник»!
«Молчи, мошенник»? Да, ведь тогда я должен буду назвать вашу милость мошенником!
Я уже не в первый раз заставляю называть себя мошенником. Запевай, шут! Начинается так: «Молчи!»
Я не могу начать молча.
Хорошо! Ей-богу, хорошо! Ну, начинайте!
Поют хором.
Входит Мария.
Это что за кошачий концерт? Если графиня не позовет своего дворецкого Мальволио, чтобы выгнать вас из дома, так назовите меня чем угодно.
Графиня – родом из Китая, мы – дипломаты, а Мальволио – старая ведьма.
(Поет.)
Вот три веселых молодца!Что я ей не родственник, что ли? Разве мы не одной крови с твоей госпожой?
(Поет.)
Жила на свете госпожа…
Право, его милость славно дурачится.
Да, он на это мастер, когда расположен, и я тоже, но только у него это выходит искуснее, а у меня натуральнее.
Однажды зимним вечерком
Сошлись…
Ради бога, замолчите!
Входит Мальволио.
Взбесились вы, господа, что ли? Что это у вас ни стыда, ни совести – шуметь по ночам? Или вы принимаете дом графини за трактир, что так немилосердно горланите ваши портновские песни? Право, вы лишены всякой благовоспитанности и такта!
Такт, сударь, в нашей песне мы соблюдаем. Убирайся к черту!
Сэр Тоби, я должен поговорить с вами начистоту. Графиня поручила мне сказать вам, что, хоть вы и живете у нее как родственник, но буйства вашего она не желает терпеть. Если вы можете отказаться от дурного поведения, так она вам очень рада; если же нет и вам угодно с ней проститься, так она очень охотно с вами расстанется.
Прощай, душа! Твой друг собрался в путь!
Прошу вас, сэр Тоби…