А ну, попробуй!
Да я уже пересчитала по ним, что вы и трех не пересчитаете. Прощайте.
Уходит.
О рыцарь, тебе нужно бы стакан «Канарского»! Случалось ли, чтобы тебя так сшибали с ног?
Никогда, вот разве только «Канарское» сваливало меня с ног. Мне сдается, что иногда во мне не больше остроумия, чем в обыкновенном человеке. Но я ем много говядины, и это вредит моему остроумию.
Без сомнения.
Если бы я был уверен в этом, я зарекся бы есть говядину. Завтра я еду домой, сэр Тоби.
Pourquoi, любезный рыцарь?
Что значит pourquoi: поезжай или нет? Жаль, что я не употребил на языки то время, которое ушло на фехтованье, танцы и медвежью травлю. Ах, что бы мне заняться искусствами!
О, тогда голова твоя прекрасно была бы убрана волосами!
Как так? Разве искусства исправили бы мои волосы?
Без сомнения! Ты видишь, от природы они не хотят виться.
Однако они все-таки мне очень к лицу, не правда ли?
Чудесно! Они висят, как лен на прялке, и я надеюсь дожить еще до того, что какая-нибудь баба зажмет тебя между колен и начнет их прясть.
Ей-богу, завтра я еду домой, сэр Тоби. Твоя племянница не хочет показываться. Да если бы и показалась, так можно держать десять против одного, что я ей не понравлюсь. Сам герцог к тому же ухаживает за ней.
Герцога она не желает знать, так как не хочет выходить за человека, который выше ее званием, летами и умом. Я сам слышал, как она клялась в этом. Веселей, брат! Еще не все пропало.
Так я останусь еще на месяц. Я человек с самым странным складом души: иногда меня только и занимают маскарады и празднества.
Неужели ты годен на эти дурачества?
Да так же, как и всякий другой в Иллирии, будь он кто угодно, лишь бы не был знатнее меня; а со стариками я сравнивать себя не хочу.
А что, рыцарь, ты в гальярде силен?
Еще бы! Могу отколоть любую фигуру.
Ну, я свою фигуру предпочитаю беречь.
А в прыжке назад, мне думается, меня никто не превзойдет в Иллирии.
Зачем же скрывать эти таланты? Зачем завеса опущена пред этими дарами? Или, может быть, ты боишься, чтоб они не запылились, как портрет мистрисс Молль? Почему ты не идешь в церковь гальярдой и не возвращаешься оттуда курантой? Я на твоем месте не ступал бы иначе, как джигой, и бегал бы в укромное местечко только контрдансом. О чем ты думаешь? Разве нынешний свет таков, чтобы держать под спудом свои достоинства? Глядя на прекрасную форму твоей ноги, я бы сказал, что ты родился под звездой гальярды.
Да, нога мощная, и в чулке огненного цвета она очень недурна. Не приняться ли за стаканы?
А что же нам больше делать? Разве мы не родились под созвездием Тельца?
Тельца? Это означает толчки и драку?
Нет, дружище, это означает прыжки и пляску. Ну, покажи свои скачки: валяй! Выше! Э-ге, чудесно!
Уходят.
Комната во дворце герцога. Входят Валентин и Виола в мужском платье.
Если герцог всегда будет так милостив к вам, Цезарио, вы далеко пойдете: всего три дня, как он вас знает, и вы уже не чужой.
Вы опасаетесь или непостоянства с его стороны, или небрежности с моей, если сомневаетесь в прочности его расположения. Разве он не постоянен в своих милостях?
О нет, уверяю вас.
Входят герцог, Курио и свита.
Благодарю. Но вот и граф идет.
Скажите, где Цезарио? Где он?
Я здесь, к услугам вашим, государь.
Прошу вас всех, немного отойдите.
Цезарио, ты знаешь все: тебе
Я в книге сердца моего открыл
Страницы глубочайших тайн. Беги,
Лети к ней, милый друг, не принимай
Отказов, стой у двери, повторяй,
Что корни в пол нога твоя пустила,
Что не уйдешь, не повидавшись с нею…
Однако ж, государь, когда тоске
Она действительно так предалась,
Как говорят, – она меня не примет.
Шуми, будь дерзок, не страшись нарушить
Приличия, – но своего добейся.
Положим, государь, что мне удастся
С ней говорить, тогда что?
О! Тогда
Раскрой пред ней весь пыл моей любви
И изуми, сказав, как я ей предан.
Тебе излить тоску мою нетрудно:
Тебя она скорее станет слушать,
Чем старого посла с лицом суровым.
Не думаю.