Стой, пристав! Он в тюрьму не пойдет.
Не спорьте, синьор Гремио, я говорю вам, что он пойдет в тюрьму.
Поберегитесь, синьор Баптиста, не впутывайтесь в эту грязную историю. Я присягу дам, что это настоящий Винченцио.
Дай, если посмеешь.
Нет, я присяги дать не посмею.
Может быть, ты скажешь, что я не Люченцио?
Нет, я знаю, что ты синьор Люченцио.
Ведите болтуна! В тюрьму его!
Как притесняют иностранцев здесь! Ах, мерзкий! Ах, мерзкий плут!
Входят Бьонделло с Люченцио и Бьянкой.
О, мы погибли! Вот он! Отрекитесь от него, откажитесь от него, а не то все пропало.
Прости, отец мой!
Становится на колени.
Жив ты, милый сын!
Уходят как можно скорее Бьонделло, Транио и педант.
Простите, батюшка, меня.
За что же? –
Но где Люченцио?
Это я Люченцио.
Неложный сын неложного Винченцио;
И с дочерью мы вашей в брак вступили,
Пока с поддельными вы говорили.
Этим плутовством они всех нас обманули!
Куда же этот Транио девался,
Что прямо мне в лицо тут издевался?
Скажи, да разве ты не Камбио?
Из Камбио сделался Люченцио.
Любовь свершила чудо. Ради Бьянки
Я с Транио поменялся именами,
И в городе меня он представлял;
А я меж тем благополучно прибыл
К давно желанной гавани блаженства.
Все делал он по моему приказу.
Прости его, отец мой, для меня.
Хотел бы я ему нос расквасить, этому негодяю, что собирался меня в тюрьму посадить.
Послушайте, сударь. Что же вы женились на моей дочери, не испросив моего согласия?
Не бойтесь, Баптиста, мы вас удовлетворим. Но я хочу отмстить за дерзость.
Уходит.
А я – узнать, как глубока их мерзость.
Уходит.
Подбодрись, он сердиться перестанет.
Уходят Люченцио и Бьянка.
Хоть мимо рта кусок, а все же в мире
Найду свою я порцию на пире.
Друг мой, посмотрите, чем окончится весь этот кавардак.
Отлично, только сначала поцелуй меня, Кет.
Как! Посреди улицы?
Что же, ты меня стыдишься?
Нет, избави Боже: я целоваться стыжусь.
Тогда – сейчас назад. Эй, едем мы домой!
Да поцелую я. Прошу тебя, постой.
Ну что ж, разве плохо? Да, милая Кет, –
Чем раньше, тем лучше. Без добра худа нет.
Уходят.
Падуя. Дом Люченцио.
Входят Баптиста, Винченцио, Гремио, педант, Люченцио, Бьянка, Петручио, Катарина, Гортензио и вдова, Транио, Бьонделло и Грумио; слуги вместе с Транио разносят десерт.
Вот, наконец, и спелись, господа.
Теперь пора, когда раздор умолк,
Былые беды проводить улыбкой.
Ну, Бьянка, жалуй моего отца,
Как твоего я жалую от сердца. –
Петручио, брат, сестрица Катарина,
Гортензио с своей вдовой любезной,
Прошу вас кушать, милости прошу:
Десерт закончит наше насыщенье
После тяжелых блюд. Прошу покорно;
Болтать мы сможем, сидя за едой.
Все садятся за стол.
Сидеть все да сидеть! Все есть да есть!
Любезно в Падуе всегда встречают!
Да, в Падуе одну любезность встретишь.
Когда б для нас обоих было так!
Клянусь, Гортензио, за вдову боишься.
Ну, знаете, не так уж я болтлива.
Понятье есть у вас, а поняли не так.
Хочу сказать: Гортензио вас боится.
Кривому кажется ведь все кривым.
Не криво сказано.
Что это значит?
Уж мы сошлись с ним!
Сошлись со мной! – Гортензио, что скажешь?
Сошлась с тобой во мненье, говорит.
Ну, вывернулся.
(Вдове.)
Поцелуй его.
«Кривому кажется ведь все кривым».
Прошу вас, объясните вашу мысль.
Ваш муж от брака с вами окривел, –
Такой же прочит моему удел.
Вот мысль моя какая.
Да, мысль мышиная!
Она о вас.
Я мышь, конечно, по сравненью с вами!
А ну-ка, Кет!
А ну, вдова!
Сто марок ставлю: Кет ее покроет.