Пожалуйста, Гортензио, съешь побольше.
(Катарине.)
Ну ешь, сколько душе твоей угодно!
Кет, ешь скорее. Нынче, дорогая,
Поедем мы обратно в дом отцовский, –
Вот там как следует мы погуляем:
Там шелк и бархат, перья, перстеньки,
Там шубки, юбки, словно пух, легки.
Там бантов, лент, всего двойной набор,
Браслетки, бусы, прочий мелкий вздор.
Уж пообедала? Тут ждет портной,
Покрыть тебя шуршащею волной.
Входит портной.
Ну, покажи сокровища свои,
Развертывай.
Входит торговец галантереей.
А вы с каким товаром?
Вот шапочка, как вы мне заказали.
Фасон-то взял ты для нее с кастрюли?
Точь-в-точь как миска! Фу, какая гадость!
Что это, ракушка или скорлупа,
Игрушка, глупость, детская шапчонка?
Долой! Иди и сделай мне побольше.
Я не хочу побольше. Эти в моде –
У всех хороших дам такие точно.
Хорошей будешь, – так и ты получишь,
Не ранее.
Не скоро это будет.
Ведь я имею право говорить!
И буду говорить: я не ребенок!
Получше вас да слушали меня;
А не угодно, так заткните уши.
Хочу сказать, что накипело в сердце,
А то – таить, так сердце разорвется,
Уж лучше выскажусь: хочу свободы
Сейчас же говорить, что мне угодно.
Вот это верно: мерзкая шапчонка,
Какой-то торт из шелка, чепуха!
Мне любо, что не нравится тебе.
Мне нравится, будь любо иль не любо,
И я ее хочу, а не другую.
Уходит торговец.
Про платье? – Ну, показывай, портной. –
Спаси нас Боже, что за маскарад!
Что это – рукава? Бомбарды, думал!
И вкривь и вкось, как яблочный пирог,
Надрез, подрез, и так и сяк прорешки, –
Ни дать, ни взять – курильница в цирюльне.
Ты это что же, черта с два, наделал?
Ей не видать ни шапочки, ни платья.
Вы заказали сделать хорошо,
По моде и по нынешнему вкусу.
Сказал. Но, если помните, сказал я –
По моде делать, не по моде портить.
Идите вон отсюда! Марш домой!
Живите без моих заказов, сударь.
Такого мне не надо. Шейте лучше!
Я в жизни не видала лучше платья:
Красиво, модно, ничего не скажешь.
Иль вы меня хотите сделать куклой?
Так, так! – Тебя он хочет сделать куклой.
Сказала: вы ее хотите сделать куклой.
Ах, наглый плут! Ты лжешь, игла, наперсток,
Ярд, четверть ярда, треть, восьмушка, дюйм,
Мокрица, вошь, блоха, сверчок запечный!
В моем же доме нитка мне грубит!
Вон, тряпка! Вон сейчас, лоскут, обрезок,
А то твоим же ярдом так я смерю,
Что в жизнь свою закаешься болтать.
Я говорю, что ты испортил платье.
Вы, ваша честь, не правы – платье сшито
Как раз, как вы хозяину велели, –
От Грумио получен был приказ.
Я дал материю, а не приказ.
И указание, как надо делать.
Ну как! Иглой да ниткой.
Не указали ль вы, как нам кроить?
Ты много накроил.
Порядком.
Меня только не крой. Ты многое множество людей нарядил, а я не люблю, чтоб меня крыли и обо мне рядили. Я говорю, что велел твоему хозяину сделать платье с вырезом, а не говорил, чтобы он изрезал его на кусочки. Ergo, ты врешь.
Вот запись о фасоне, она подтвердит мои слова.
Читай.
Запись врет на свою голову, если там говорится, что я это говорил.
«Imprimis, широко пущенное платье…»
Хозяин, если я когда-нибудь сказал: «распущенное платье», зашейте меня в подол и бейте до смерти мотком коричневых ниток. Я сказал просто: платье.
Дальше.
«С маленькой круглой пелериной…»
Пелерина? Да, это я говорил.
«С широким рукавом…»
Два рукава? Говорил.
«Рукава, вырезанные по моде…»
Вот это – гадость.
В записке ошибка, синьор, в записке ошибка! Я заказывал, чтобы рукава вырезали, а потом вшили, и это я тебе докажу, хоть ты и носишь на мизинце наперсток.
Я говорю правду. Встреться я с тобой в другом месте, ты бы у меня узнал!
Я и сейчас к твоим услугам. Бери записку, давай мне свой ярд и лупи, не жалей!
Боже упаси, Грумио! Тут же не будет никакого правдоподобия.
Ну словом, платье это не по мне!
И правильно, оно ведь по синьоре.