Пусть вечно не увижу
Я света дня, пусть ночью никогда
Я не усну, когда, светлейший герцог,
Неправду вам она сказала!
О,
Как лгут они! О, клятвопреступленье!
Нет, в этом обвиненье прав вполне
Помешанный.
Мой государь, я знаю,
Что говорю. Не отуманил я
Себя вином, не повредил рассудка
Неистовством, хотя и мудреца
Свели б с ума такие оскорбленья.
Да, дверь мою она мне заперла,
Когда домой вернулся я к обеду.
Со мною был вот этот ювелир,
И если бы теперь уж не был с нею
Он заодно, конечно б, подтвердил
Мои слова. Оттуда он за цепью
Отправился и обещал ее
Принесть мне в «Дом ежа», куда обедать
Пошли мы с Вальтасаром. Между тем
Он не пришел – и я, обед окончив,
Отправился отыскивать его.
На улице, вот с этим господином,
Попался он навстречу мне, и тут
Коварный ювелир мне начал клясться,
Что от него сегодня получил
Я эту цепь, которой, Бог свидетель,
Я и в глаза не видел; и за то
По жалобе его судебный пристав
Арестовал меня. Я покорился
И моего слугу послал домой
За деньгами, но он без них вернулся.
Я вежливо стал пристава просить
Сходить в мой дом со мной – он согласился;
Но на пути мы встретили жену,
Ее сестру и с ними шайку подлых
Сообщников. Вели они с собой
И некоего Пинча, негодяя
Голодного, с изношенным лицом,
Живой скелет, несчастного фигляра,
Гадальщика, живого мертвеца
С потухшими глазами, шарлатана,
Оборвыша, и этот гнусный плут –
Подумайте вы только – заклинанья
Пошел творить, смотрел в мои глаза
И щупал пульс и, мертвенную рожу
В мое лицо уставив, закричал,
Что одержим я бесом. Тут все вместе,
Схватив меня, связали, увели
Ко мне домой и там в сырой и мрачный
Подвал меня с служителем моим,
Которого они связали тоже,
Упрятали. Но перегрызть успел
Веревки я и, получив свободу,
К вам, государь, немедленно бежал.
И вот теперь молю о справедливом
Возмездии за этот весь позор
Неслыханный, за страшное насилье.
Я, государь, могу вам тоже быть
Свидетелем, что дома не обедал
Сегодня он и от своих дверей
Был прогнан.
Цепь, однако, он получил
Из рук твоих?
Так точно, государь,
И только что, когда сюда в аббатство
Он побежал, на шее у него
Все видели ее.
Могу поклясться
Я сверх того, что лично слышал я,
Как сами вы сознались, что он отдал
Вам эту цепь, тогда как прежде вы,
На площади, в противном уверяли.
За это меч я обнажил на вас –
И вот тогда укрылись вы в аббатство,
Откуда вновь, должно быть, чудом к нам
Явились.
Нет, свидетель Бог, в аббатство
Я не входил, меча ты на меня
Не обнажал, и никогда я цепи
Не получал. Слова все ваши – ложь.
Как это все запутанно и странно!
Мне кажется, что вы упились все
Цирцеиным напитком. Если б точно
Загнали вы его в аббатство, – он
И был бы там; а будь он сумасшедший,
Не мог бы защищать себя с таким
Спокойствием души.
(К Адриане.)
Вы говорите,
Что дома он обедал, – ювелир
Противное доказывает.
(К Дромио.)
Что же
Ты скажешь нам?
Обедал он в «Еже»,
Мой государь, вот с нею.
Это правда.
И это вот кольцо он у меня
Сорвал с руки.
Да, герцог, этот перстень
Я взял у ней.
Ты видела, как он
Вошел сюда в аббатство?
Так же верно
Я видела, как вижу вас теперь,
Мой государь.
Все это очень странно!
Позвать ко мне игуменью. Вы все,
Мне кажется, иль бредите, иль просто
Сошли с ума.
Один из свиты уходит в аббатство.
Великий государь,
Позволь сказать мне слово! Здесь я друга
Себе нашел, который, может быть,
Спасет мне жизнь уплатою всей суммы,
Назначенной за выкуп.
Говори,
Я слушаю: в чем дело, сиракузец?
Скажите мне, ведь имя Антифол
Вы носите, а этот вот, не правда ль,
Привязанный слуга ваш Дромио?
Да,
За час назад я был его слугою
Привязанным; но, слава Богу, он
Перекусил веревки на две части –
И вот теперь я Дромио, слуга
Развязанный.
Я убежден, что оба
Вы помните меня.
Смотря на вас,
Мы о себе, напротив, вспоминаем:
Недавно нас связали точно так,
Как вас теперь. Не пациент ли Пинча
И вы, синьор?
Зачем вы на меня
Так смотрите, как будто бы чужие?
Ведь знаете меня вы хорошо.
До этих пор ни разу вас не видел.
О, стало быть, с тех пор, как с вами я
Расстался, скорбь ужасно изменила
Мои черты, и времени рука,
Послушная часам забот тяжелых,
Мое лицо успела исказить!
Но голос мой ты узнаешь, конечно,
Скажи скорей!
И голос незнаком.
А ты?
И я его совсем не знаю.
Не может быть – я в этом убежден!
Вот что! А я так убежден, что не знаю; а когда человек отрицает что-нибудь, вы обязаны ему верить.