О сударь, успокойтесь, потерпите!
Терпеть приходится не ему, а мне: несчастие на меня обрушилось.
Ну, любезный, придержи язык.
Вы лучше убедите его попридержать руки.
Потаскушкин сын, негодный чурбан!
Да, сударь, я бы желал быть чурбаном, чтобы не чувствовать ваших побоев.
Ты только и чувствуешь, что побои, как осел.
Я действительно осел; это доказывают мои уши, которые вы так сильно вытянули. – Я служу ему с минуты моего рождения до настоящей минуты и за службу никогда не получал из его рук ничего, кроме побоев. Когда мне холодно, он согревает меня пощечиной; когда мне жарко, он освежает меня пощечиной; пощечины пробуждают меня, когда я сплю, подымают с места, когда сижу, выгоняют за дверь, когда выхожу из дома, приветствуют, когда возвращаюсь. Побои постоянно ношу я на своих плечах, как нищая – своего сына, и я полагаю, что, когда он меня изувечит, придется мне на самом деле ходить с ними по миру.
Идем вперед. Вот и жена моя.
Входят Адриана, Люциана, куртизанка и Пинч.
Сударыня, respice finem, помните конец; или, как говорит попугай, «берегитесь конца плетки».
Что ж это ты вечно будешь болтать?
(Бьет его.)
Что ж, скажете, ваш муж не сумасшедший?
Да, дикостью своею это ясно
Он доказал. Мой добрый доктор Пинч,
Вы заклинать умеете; прошу вас
Ему опять рассудок возвратить –
И заплачу я вам, как захотите.
Ах, как свиреп и страшен взгляд его!
Смотрите, как дрожит он в исступленье!
Прошу вас дать мне руку: я хочу
Пощупать пульс.
Вот вам рука: хочу я
Пощупать ваш затылок.
Сатана,
Что в этого вселился человека,
Тебя я заклинаю уступить
Моим святым молитвам и скорее
Бежать назад, в твои владенья тьмы!
Во имя всех святых я заклинаю
Тебя – уйди!
Молчи, колдун безмозглый,
Молчи! Еще я не сошел с ума.
О, если б так, несчастное созданье!
Так это вот приятели твои,
Красавица? Не этот ли молодчик
С шафранной рожею в моем дому
Сегодня пировал и веселился,
Меж тем как дверь преступная была
Закрыта мне, и я не мог проникнуть
В мой дом?
О муж любезный, видит Бог,
Что дома ты обедал – и когда бы
До этих пор ты оставался там,
То этого публичного позора
Наверно бы избегнул.
Дома я
Обедал? Ну, что скажешь ты на это,
Бездельник?
Я, чтоб правду говорить,
Скажу, что вы обедали не дома.
А дверь моя была не заперта?
И не прогнали нас?
Да, это точно,
Дверь ваша заперта была, и нас
Прогнали.
Ну, и тут не обругала
Она сама меня?
О да, она
Сама вас обругала.
А кухарка
Меня не оскорбила? От нее
Не слышал я насмешек, брани?
Точно,
Бранила вас весталка кухни.
Ну,
А не ушел я в бешенстве оттуда?
Действительно. И это испытать
Пришлось моим костям: они – свидетель.
Не дурно ли мы делаем, ему
Потворствуя в безумье?
Напротив.
Постиг его характер этот шут,
И бешенство его он укрощает
Уступками.
Тобою ювелир
Был научен схватить меня.
О Боже!
Вот Дромьо здесь стоит; я с ним,
Чтоб выкупить тебя, послала деньги,
Как только он за ними прибежал.
Со мною деньги? Может быть, душевно
Желали вы послать их, но божусь,
Не получал я ни гроша.
Да разве
Ты не ходил просить у ней мешок
С червонцами?
Он приходил, и тут же
Я отдала ему.
И я была
Свидетелем.
Бог и канатный мастер
Свидетели, что только плеть купить
Я послан был.
Сударыня! И барин,
И раб его взбесились оба. Мне
Доказывает это вид их страшный
И мертвенный. Необходимо их
Связать и засадить, где потемнее.
Скажи, зачем ты затворила мне
Сегодня дверь?
(К Дромио.)
А ты с какою целью
Отнекиваться вздумал от мешка
С червонцами?
Я дверь не запирала,
Любезный муж.
А я не получал
Червонцев никаких, мой добрый барин,
Но сознаюсь, что двери были нам
Затворены.