Несчастные и голые созданья,
Гонимые суровой непогодой,
Что впроголодь блуждаете без крова,
Как защитят дырявые лохмотья
Вас от такой вот бури? Слишком мало
О вас радел я! Исцелися, роскошь,
Изведай то, что чувствуют они,
И беднякам излишек свой отдай,
Чтоб оправдать тем небо.
Девять футов, девять футов глубины. Бедный Том!
Шут выбегает из шалаша.
Не ходи туда, дяденька, там злой дух. Помогите, помогите!
Дай руку. Кто там есть?
Дух, дух; он говорит, что его зовут Бедный Том.
Кто там сидит в соломе и ворчит? Поди наружу.
Входит Эдгар, переодетый сумасшедшим.
Назад, нечистый меня преследует!
«Сквозь колючий боярышник дует ветер…»
Хм! Ложись в холодную постель и согрейся.
Ты своим двум дочерям все отдал и теперь сделался таким?
Не дадите ли чего-нибудь бедному Тому? Нечистая сила его таскала по огню, по пламени, по броду, по омутам, по болотам, по трясинам; клала ножи под подушку, веревочную петлю на скамейку, мышьяк возле его похлебки; вселяла гордость в сердце; заставляла скакать на гнедом рысаке по четырехдюймовому мосту за собственной тенью, как за предателем. Благословенны твои пять способностей ума. Тому холодно, брр… брр… Упаси тебя Бог от ветра, пагубного влияния звезд и колдовства! Дай Тому милостыньку; его нечистая сила мучит. Здесь вот он теперь, и здесь, и опять здесь, и здесь.
Буря продолжается.
И дочери во всем этом виновны?
Ты ничего не сохранил, все отдал?
Он одеяло сохранил, чтобы нам не так стыдно было смотреть на него.
Пускай чума, что в воздухе таится
Для грешников, на дочерей падет!
Он не имел их, сэр.
Ты лжешь! Ведь в мире ничего не может
Гнуснее быть жестоких дочерей.
Теперь такой обычай завелся,
Чтоб прогонять отцов без состраданья?
И правильно: зачем они родили
Отродье пеликана?
Сидел Пиликок на холме Пиликок.
Ату, ату! Эй, эй!
В такую ночь от холода мы все с ума сойдем.
Берегись нечистой силы. Слушайся родителей, держи слово свято, не клянись, не связывайся с чужой женой, не подбивай свою милую к франтовству. Тому холодно.
Кем ты был?
Волокитой. В сердце и уме горд был, волосы завивал, в шляпе перчатки носил, с дамой сердца любострастию предавался и дела тьмы творил с нею. Что ни слово, то клялся и пред чистым небесным ликом клятвы нарушал. Засыпая, обдумывал, как усладить похоть, просыпаясь – исполнял это. Вино любил крепко, игру цепко, на женский пол ярился хуже турецкого султана; сердцем лжив, слухом легковерен, на руку кровав; свинья по лени, лисица по вороватости, волк по прожорливости, пес по ярости, лев по жадности. Не допускай, чтобы скрип башмачка и шуршанье шелка влекло бедное твое сердце к женщинам, держи стопы твои подальше от публичных домов, руки от юбок, перо от ростовщичьих книг, и борись с нечистой силой.
«Сквозь боярышник все дует ветер».
Свистит: зум, мум, ха, но, нонни.
Дофин, мой мальчик, стой! Пусть скачет мимо!
Буря продолжается.
Лучше бы лежать тебе в могиле, чем непокрытым встречать эту суровость непогоды. Что ж, человек и есть таков, как он. Посмотрите на него хорошенько. Тебе шелковичный червь не предоставил своей ткани, скот – покрышки, овца – волны, мускусная кошка – запаха. – Га! Мы трое все поддельные; ты – тварь, как есть; неприкрытый человек – не более, как бедное голое двуногое животное, как ты. Прочь, прочь! Все это взято взаймы! Расстегни мне здесь.
(Срывает с себя одежды.)
Дяденька, прошу тебя, успокойся. В такую ночь не с руки купаться. Теперь хоть бы маленький огонек в чистом поле, как сердце старого распутника: малая искорка, а все прочее тело остается холодным. Смотри-ка: там какой-то свет маячит.
Входит Глостер с факелом.
Это нечистая сила Флибертиджиббет! Он выходит, как погасят в домах огни, и бродит до первых петухов. Он посылает бельма, глаза перекашивает, заячью губу делает, портит пшеницу ржою и всячески гадит смертным людям.
Трижды Витольд святой приезжал
И девять чертовок с Марой встречал,
Слезть им велел,
Заклял от злых дел,
И пошла вон, ведьма, пошла!
Как себя чувствуете, ваше величество?
Кто это?
Кто тут? Чего вы ищете?
Кто вы такой? Как вас зовут?
Бедный Том. Он ест лягушек-квакушек, жаб, головастиков, ящериц полевых и водяных; когда же разъярится его сердце и нечистая сила его взбесит, тогда ест он коровий помет, как солод, глотает старых крыс и дохлых собак из канав, пьет зеленую тину из стоячих болот; его секут, перегоняя из прихода в приход, сажают в колодки, заточают; было у него когда-то три платья на плечах, шесть рубашек на боках, лошадь для езды, оружье для носки.