Такой платок я подарил ей; это
Мой первый дар.
Я этого не знал;
Но видел я, что Кассио сегодня
Лицо платком тем самым утирал,
Что был у ней – за это я ручаюсь.
О, если тот…
Да, тот или другой,
Но если ей принадлежит он – сильно
Против нее все это говорит.
О, отчего не сорок тысяч жизней
У этого раба? Одной мне мало,
Одна слаба для мщенья моего!
Теперь всему, всему я верю! Яго,
Смотри сюда: с себя я к небесам
Безумную любовь мою сдуваю –
Она прошла! Месть черная, вставай
Из адских бездн и выходи наружу!
Передавай, любовь, твою корону
И твой престол неукротимой злобе!
Вздымайся грудь под бременем отравы
От языков змеиных!
Успокойтесь,
Пожалуйста.
О, крови, Яго, крови!
Терпение: быть может, вы еще
Одуматься успеете.
Нет, Яго!
Нет, никогда! Как волны ледяные
Понтийских вод, в теченье неудержных,
Не ведая обратного отлива,
Вперед, вперед несутся в Пропонтиду
И в Геллеспонт, – так замыслы мои
Кровавые неистово помчатся,
И уж назад не взглянут никогда,
И к нежности смиренной не отхлынут,
И будут все нестись неудержимо,
Пока не поглотятся диким мщеньем.
Клянусь теперь, под этим чистым небом,
(становится на колени)
Проникнутый всей святостию клятвы,
От слов моих не отрекусь.
Постойте.
Вас, в вышине горящие светила,
Вас, вкруг людей бродящие стихии,
В свидетели того беру, что Яго
Рад посвятить ум, сердце, руки – всё
На службу оскорбленному Отелло.
Пусть только он прикажет – и исполнить
Все я за долг священный мой сочту,
Как ни было б кроваво это дело.
Приветствую твою любовь, союзник,
И сей же час воспользуюсь я ею.
Спустя три дня ты должен мне сказать,
Что Кассио не существует больше.
Мой друг уж мертв: свершится ваша воля.
Но пусть она останется в живых.
Проклятье ей, блуднице, о, проклятье!
Идем со мной. Подумать должен я,
Где б средства мне найти, чтоб поскорей
Погиб от них прекрасный этот демон.
Отныне ты мой лейтенант.
Навеки ваш.
Уходят.
Там же. Входят Дездемона, Эмилия и шут.
Не знаешь ли, друг мой, где живет лейтенант Кассио?
Не знаю, где он квартирует. А выдумать вам какую-нибудь квартиру, сказать, что он живет там или здесь – значит солгать на свою голову.
Не можешь ли ты как-нибудь осведомиться и разузнать?
Я расспрошу о нем весь мир, то есть буду ставить вопросы и по ним давать ответы.
Найди его и попроси прийти сюда. Да скажи ему, что я просила моего мужа о его помиловании и надеюсь, что все уладится.
Сделать это – в силах человеческих, и потому я попытаюсь исполнить.
Уходит.
Да, где бы я могла потерять этот платок, Эмилия?
Не знаю, синьора.
Поверишь ли, я б лучше согласилась
Мой кошелек и деньги потерять!
Хотя во мне уверен благородный
Отелло мой и ревностию гнусной
Не страждет он, но на дурные мысли
Его навесть легко все это может.
Так не ревнив на самом деле он?
Кто, он? О нет! Я думаю, что солнце
Его страны страсть эту выжгло в нем.
Вот он идет.
Теперь я не отстану,
Пока опять он Кассио к себе
Не позовет.
Входит Отелло.
Ну, как тебе, мой милый?
Теперь прошло.
(Тихо.)
О, мука притворяться!
(Громко.)
А как твое здоровье, Дездемона?
Мне хорошо.
Дай руку мне. Как влажна
Твоя рука!
Она не испытала
Ни старости, ни горя.
Это признак
И щедрости души, и плодородья.
Как горяча! Да, горяча и влажна!
О, где рука такая – нужны там
Стеснение свободы, пост, молитва
И плоти умерщвленье, и обеты,
Затем что тут гнездится дьяволенок,
Которого нетрудно возмутить.
Да, славная рука – рука прямая!
И вправе ты так называть ее:
Она тебе мое вручила сердце.
Да, щедрая! В былое время сердце
Нам руку отдавало, а теперь,
По нынешней геральдике, дается
Одна рука – не сердце.
Не умею
Поддерживать я этот разговор.
Ты лучше мне скажи: что ж обещанье?
Какое обещание, голубка?
За Кассио послала я, чтоб он
Пришел сюда поговорить с тобою.
Сегодня я схватил ужасный насморк,
Как надоел! Подай мне твой платок.
Вот он.
Нет, тот, что подарил тебе я.
Он не при мне.
Нет?
Нет.