Комедианты уходят. Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.
...Ну что ж, сударь, король изволит пожаловать на представленье?
И даже с королевой, и даже сию минуту.
Ступайте, поторопите актеров!
Полоний уходит.
...А может быть, вы тоже поможете торопить их?
Слушаем, ваше высочество!
Уходят.
Где ты, Горацио!
Горацио входит.
Здесь, милый принц, всегда готов к услугам.
Горацио, – ты лучший из людей,
С кем только доводилось мне встречаться.
О, дорогой мой принц…
Нет, нет, не думай,
Что это лесть: какую ждать мне прибыль,
Когда весь твой доход – лишь здравый смысл, –
Ты им одет и сыт. Зачем же льстить
Таким, как ты? Льстить надо богачам
И гибкие колени гнуть пред ними,
Чтоб выгоду добыть себе… Послушай,
С тех пор как научилась различать
Моя душа – ты ею избран был,
Ты, под грозой страданий не страдавший,
Ты, принимавший и судьбы удары
И счастье – одинаково спокойно.
Блаженны те, кто кровь свою с рассудком
Настолько слили, чтоб Фортуны дудкой
Не быть и звуков, что она прикажет,
Не издавать. Дай человека мне,
Чтоб не был он рабом страстей, – и я
Его в душе, в душе моей души
Готов носить, – вот как тебя ношу я.
Однако будет. Перед королем
Сейчас сыграют пьесу. В ней есть сцена,
Похожая на смерть отца, – ты помнишь
Об этом мой рассказ? Прошу тебя,
Тогда следи внимательно за дядей,
И если скрытое его злодейство
Не обнаружится при этой сцене –
Видение был злобный дух – и мысли
Мои черны, как кузница Вулкана.
Внимательно следи за ним. А я
Вопьюсь в него глазами. После мы
Соединим взаимно впечатленья
И вывод сделаем.
Извольте, принц.
Когда неуличенный в преступленье
Он ускользнет, – я отвечаю вам.
Они идут. Я беззаботным буду
Прикидываться. Ну, на место!
Датский марш. Трубы. Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц, Гильденстерн, другие придворные, слуги и конвой с факелами.
Как поживает наш племянник, Гамлет?
Превосходно! Я как хамелеон: питаюсь воздухом, начиненным обещаниями. Вы каплуна этим не откормите.
Я к таким разговорам не привык, Гамлет: это не моя речь.
Да теперь и не моя. (Полонию.) Вы мне рассказывали, сударь, что некогда играли в университете?
Играл, ваше высочество. Я считался хорошим актером.
Вы кого же играли?
Я играл Юлия Цезаря. Меня убивали в Капитолии. Брут зверски убивал меня.
Да это было зверство – зарезать такого капитального теленка! – Что актеры – готовы?
Да, ваше высочество, ждут вашего приказа.
Поди сюда, милый мой Гамлет, сядь со мной.
Нет, моя добрая матушка, здесь есть металл более притягивающий.
Ого! Замечаете?
Офелия, позвольте лечь возле вас?
(Ложится к ногам Офелии.)
Нет, ваше высочество.
То есть прилечь головой вам на колени?
Да, принц.
А вы подумали, что я хотел сказать неприличность?
Право, принц, я ничего не подумала.
Что же, и ваша мысль недурна.
Что такое, принц?
Ничего.
Вы веселы, принц.
Кто, я?
Да, принц.
Я ваш шут – и только. Да что же и делать, как не веселиться? Посмотрите, как сияет радостью моя матушка, – а отец мой умер всего два часа назад.
Нет, ваше высочество: прошло уже два раза по два месяца.
Так давно? Пусть же черти носят траур, а я надену праздничный костюм. О небеса! – умереть два месяца назад и все еще не быть забытым! Значит, есть надежда, что память о великом человеке переживет его на полгода. Только – клянусь Богоматерью – он для этого должен настроить церквей, а не то его забудут, как деревянного конька, про которого сложили эпитафию: «О, увы, увы, позабыли конька!»
Трубят трубы. Начинается пантомима.
Король и королева – влюбленные друг в друга. Королева его обнимает, он ее. Она опускается на колени и движениями выражает свою преданность. Он поднимает ее, склоняется головой на ее грудь. Он ложится на украшенное цветами ложе. Она, видя, что он спит, оставляет его одного. Тогда показывается новый персонаж. Снимает корону с него, лобызает ее, вливает яд в ухо короля и уходит. Королева возвращается. Увидя, что король мертв, она отчаянными движениями выражает горе. Убийца возвращается с двумя или тремя немыми и тоже выражает с ними притворное горе. Мертвеца уносят. Вместо любви убийца подносит королеве подарки. Она сомневается сперва и не соглашается, – но затем склоняется на его любовь.