Откроет время все, что нынче скрыто,
И будет злая цель стыдом покрыта.
Бог в помощь вам!
Корделия, идем.
Уходят французский король и Корделия.
Сестра, у меня есть немало что сказать, касающегося непосредственно нас обеих. По-видимому, отец сегодня вечером уедет отсюда.
Почти наверное – к вам. Следующий месяц он проведет у нас.
Вы видите, как непостоянен он стал с годами. Из того, что мы видели, можно сделать немалые выводы. Прежде сестра была его любимицей; и по какому ничтожному поводу он отрекается от нее, это бросается в глаза.
Это старческая слабость, хотя он сам никогда не знал в точности, чего хочет.
В лучшие годы своей жизни он был слишком горяч, и теперь мы видим, что он не только не утратил ни одной из закоренелых привычек, но приобрел еще причуды, связанные с дряхлой и взбалмошной старостью.
О его взбалмошности мы можем судить по изгнанию Кента.
Или по его обращенью к французскому королю на прощанье. Пожалуйста, будем заодно. Если при таком состоянии отца у него останется еще власть, то его отречение будет только издевательством над нами.
Мы еще всё обдумаем.
Будем ковать, пока горячо.
Уходят.
Замок графа Глостера. Входит Эдмунд с письмом в руках.
Природа – мне богиня, и законам
Ее я повинуюсь. Потому ль я
Терпеть мученья должен и позволю
Лишить себя наследства лицемерью,
Что на двенадцать лун поздней явился
На свет, чем брат? Побочный! В чем позор?
Не так же ли сложенье соразмерно,
Ум благороден, подлинны черты,
Как у приплода честного? Зачем же
Клеймят позором? – Грязь! Позор! Побочный!
Но пылкие грабители природы
Дают плоды по качеству добротней,
Чем на постылой заспанной постели,
Молодчики, с ленивого просонья
Зачатые. И все же вашу землю,
Законный Эдгар, я себе присвою.
Побочный Эдмунд более любим,
Чем сын законный. Вот словцо – «законный»!
Отлично, пусть законный! Если только
С письмом удастся мне, то Эдмунд низкий
Законного заменит. В рост пойду я, –
Побочным боги в помощь!
Входит Глостер.
В изгнанье Кент! Француз уехал в гневе!
Король куда-то едет на ночь глядя!
Отказ от власти! – Все это случилось
Поспешно так… Что нового, мой сын?
Да ничего, как будто.
(Прячет письмо.)
Что это за письмо вы так тщательно стараетесь спрятать?
Я не знаю никаких новостей, милорд.
Что за письмо вы читали?
Пустяки, милорд.
Пустяки? Зачем же понадобилось с такою поспешностью его класть в карман? Пустяки не требуют, чтобы их так тщательно прятали. Покажите мне. Если это пустяки, мне и очков не потребуется.
Простите, пожалуйста, сэр: это письмо от брата. Я его еще не дочитал до конца. Но, судя по тому, что я видел, его не следует вам показывать.
Дайте мне письмо, сэр.
Дам ли я вам его или не дам, вам все равно будет обидно. Содержание его, насколько я понял, одобрения не заслуживает.
Покажите, покажите.
В оправданье моего брата можно надеяться, что он написал его исключительно с целью испытать мою добродетель.
«Такое отношение и уважение к старости отравляет нам лучшие годы нашей жизни. Оно не допускает нас к нашему состоянию до тех пор, когда мы уже не в силах им воспользоваться. Я прихожу к убеждению, что подчинение тирании старости, властвующей над нами не в силу власти, а по отсутствию сопротивления, – следствие нашей лености и глупого рабства. Приходите ко мне, еще поговорим об этом. Если бы наш отец мог уснуть до той минуты, пока я его не разбужу, вы получили бы в пользование половину его доходов и стали бы жить, приобретя любовь вашего брата – Эдгара». Заговор! «Уснуть, пока я его не разбужу… Получили бы в пользование половину его доходов…» Мой сын Эдгар! У него поднялась рука написать такие слова? В сердце, в голове у него могли зародиться такие мысли? – Как до вас дошло это письмо? Кто вам его принес?
В том-то и штука, что его никто не приносил; я нашел его у себя в комнате, брошенным через окно.
И вы узнали, что это почерк брата?
Будь содержание порядочней, я бы поклялся, что это его почерк, но из уважения к нему я не хочу думать, что это его рука.
Это его рука.
Рука-то это его, милорд, но я надеюсь, что содержание не от сердца.
Он никогда не заводил разговора с вами о подобных делах?
Никогда, милорд, но я часто слышал, как он высказывал мнение, что когда сыновья взрослые, а отцы престарелые, то отцы должны перейти под опеку сыновей, а сыновья распоряжаться доходами.