А может, показать вам деву Ио,
Когда была застигнута врасплох,
И на картине вышла, как живая.
Иль Дафну, что в тернистой бродит чаще
И кровью ноги, присягнешь, сочатся,
И Аполлон глядит, до слез печален:
Так кровь и слезы переданы ловко.
Ты лорд, и можешь быть ты только лордом;
Есть у тебя жена, что краше всех
В наш век, когда все клонится к упадку.
Пока тех слез, что о тебе лила,
Поток не орошал лица зловредно,
Была прекраснейшим созданьем в свете.
Да не уступит и теперь любой.
Я лорд, и у меня жена такая?
Я грежу или грезил до сих пор?
Не сплю я: слышу, вижу, говорю;
Вот аромат, вот мягкие предметы.
Ах, черт, да я на самом деле лорд,
Не медник вовсе, не Кристофер Слай!
Эй, привести пред наши очи леди
И кружку пива дайте сверх того!
Угодно вашей чести вымыть руки?
Как рады мы, что к вам вернулся разум,
Что вспомнили вы, кем вы прежде были!
Пятнадцать лет вы провели во сне,
А бодрствовали словно как в потемках.
Пятнадцать лет? Да, выспался на славу.
И что ж, я ничего не говорил?
Как можно, сударь! Но пустые речи.
Лежите здесь, в своей прекрасной спальне,
А говорите, что все за дверь гонят,
Ругаете хозяйку из пивной,
Грозитесь притянуть ее к суду
За то, что пиво не в казенных квартах.
А то начнете кликать Сайсли Хеккет.
Ну да. Это дочь трактирщицы.
Не знали вы ни дочки, ни трактира,
Ни тех людей, что вы нам называли,
Как Стивен Слай, да старый Джон Непс-Сало,
Да Питер Терф, да Генри Пимпернель.
Десятка с два людей припоминали,
Каких никто на свете и не ведал.
Ну, благодарение Господу за то, что я выздоровел.
Аминь.
Спасибо, будет и тебе не худо.
Входит паж в дамском платье со слугами.
Ну, как здоровье ваше?
Отлично: тут еды вполне довольно.
А где жена?
Здесь, благородный лорд, к услугам вашим.
Раз вы жена, что ж не зовете мужем?
Для слуг я лорд. Для вас я муженек.
Вы муж и лорд мне, лорд мне и супруг.
А я во всем покорная жена.
Известно дело. – А как звать ее?
Мадам.
Элс или Джен Мадам?
Мадам и только, как у всех вельмож.
Мадам жена! Вот, говорят, я спал
И видел сны почти пятнадцать лет.
А мне за тридцать лет то показалось,
Супружеского ложа отлученной.
Уж это слишком! Слуги, вон пошли!
Мадам, разденьтесь и в постель ложитесь.
О благородный лорд, прошу прощенья,
Увольте на ночь, на две вы меня
Или хотя бы до захода солнца.
Врачи мне настоятельно велели, –
Чтоб вы не впали в прежнее безумье, –
Воздерживаться от общенья с вами.
Уважить надо ваше состоянье.
При моем состоянии долго ждать мне затруднительно. Но я ни за что не хотел бы впасть в прежнее мое помешательство. Так что, невзирая на плоть и кровь, придется подождать.
Входит гонец.
Услышавши о том, что вам полегче,
Комедию хотят сыграть актеры.
Ведь доктора как раз вам прописали
Забавы, – от раздумья кровь густеет
И меланхолия ведет к безумью.
Поэтому решили: будет кстати
Занять вниманье ваше развлеченьем,
Что гонит горести и длит нам жизнь.
Ладно, я согласен: пусть играют. Что же это будет: святочное ломанье или фокус какой?
Нет, презанятная то будет штука.
Что за штука? Белья, что ли?
Это будет нечто вроде хроники.
Прекрасно! Прекрасно! Посмотрим. Мадам жена, садитесь рядом со мной. Будь что будет. Молоды бываем раз в жизни.
Фанфары.
Падуя. Городская площадь. Входят Люченцио и его слуга Транио.
Чтоб удовлетворить свое желанье
Увидеть Падую, наук рассадник,
Вот я достиг Ломбардии цветущей,
Италии утешнейшего сада.
Я заручился милостью отца
И обществом твоим с его согласья,
Испытанный и верный мой слуга.
Здесь будем жить, и в добрый час приступим
Мы к изучению наук сложнейших.
Достойных граждан много в славной Пизе.
Там я увидел свет, там мой отец –
Один из первых мировых торговцев,
Винченцио, из рода Бентиволио.
А сын его, Флоренции питомец,
Его надежды должен оправдать
И добродетелью венчать богатство,
И потому я время для ученья
Той части философии отдал,
Где та как раз проводится доктрина,
Что добродетель есть основа счастья.
Как думаешь? Ведь Пизу я покинул
И прибыл в Падую, как человек,
Что с мелких мест ныряет в глубину,
Ища полнее жажду утолить.
Mi perdonate, дорогой хозяин,
На все смотрю я так же, как и вы.
Я рад, что не ослабло в вас решенье
Впитать сладчайший сок науки сладкой.
Но я прошу, всецело преклоняясь
Перед высоким стоиков ученьем,
Не делаться вместо столпов столбами
И, Аристотелевы чтя запреты,
К Овидию презренья не питать;
О логике с друзьями вы толкуйте,
Риторика пусть будет болтовней,
Поэзия и музыка забавой,
А метафизики вкушайте столько,
Сколько желудок может принимать.
Что неприятно, в том и пользы нет.
Короче, занимайтесь, чем вам любо.